Все
Отредактировано:11.08.14 20:11
Майор Петренко, заместитель начальника Загогулинского РУВД по кадрам, явился утром на работу в мрачном настроении. За долгие годы службы у него выработался нюх на всякие предстоящие неприятности и, уже отпирая дверь своего кабинета, он знал, что сегодня что-то такое должно случиться.
Не успел он последний раз повернуть ключ в замке, как увидел бегущего к нему по коридору участкового, капитана Панасюка. Тот был в форме, но босиком, при этом радостно улыбался всей своей мясистой мордой, аж светился. В глазах его стояли слезы, а с носа свисала длинная желто-зеленая сопля.
- Здравия желаю, товарищ майор! Вот, возьмите. Это Вам! - запыхавшись и запинаясь, сообщил Панасюк, попытавшись одновременно и втянуть соплю и протянуть ему какую-то бумагу.
- Чего тебе? Панасюк! Ты чё мне тут тычешь? Порядка не знаешь! И что это у тебя за вид? - брезгливо и в то же время, опасаясь тонкой подставы со стороны службы собственной безопасности, громко, чтобы все слышали, возмутился майор.
- Прочитайте, пожалуйста! Товарищ майор! Бронислав Моисеич! У Вас же брат - зам. начальника ГАИ служит! Помоги-и-и-те! На коленях прошу-у-у-! - заголосил вдруг тонким бабьим голосом Панасюк и, взаправду, бухнулся на колени.
- Ай да Петренко! Ай, молодец! Во, как подчиненных строит красиво! - молча восхитилась, покуривавшая в конце коридора секретарша начальника УВД Галя. - Надо бы и мне своего козла трехзвёздного ТАК поприжать. А что? Это идея! - вдруг заулыбалась она навстречу явившейся ей во всей красе столь прелестной перспективе.
- Панасюк! Чё ты мне тут с утра оперетту устраиваешь? Встать! - заорал Петренко на полную мощь. Но, заметив уважительный взгляд всемогущей Галочки, добавил уже помягче: - Ладно. Давай уж, чё там у тебя. Заходи, нюни только вытри.
- Вот, товарищ майор! Не откажите! Только прочтите! - на лице Панасюка снова засияла счастливая улыбка нанайского дебила. И он, размазывая пятерней по щекам слезы и сопли, всхлипывая и повизгивая от радости, прямо на коленях вполз в кабинет начальника и как-то опасливо положил на его стол свою мятую бумажку.
Перед Петренко лежало письмо, написанное крупным детским почерком на листке, вырванном из школьной тетради в линеечку. Было видно, что ребенок старался, аккуратно выводя каждую букву. Но это не всегда получалось. Буквы выходили разными и строчки напоминали спирали ДНК или настроение той же самой Гали в период менструации. Листок был сильно помят, порван в нескольких местах и в то же время, аккуратно заклеен скотчем. В нижней его части красовались какие-то пятна, а также здоровенная клякса, расплывшаяся причудливыми лучиками, по всей видимости, от капнувшей слезы участкового.
"ДядИнька милиционер!" - начиналось письмо.
"ЧерИз дАрогу, кАторая проходит СКРОЗЬ наш парк, бегают к своим мамам малИнькие жОлтые и зИленые ёжики. МаЛЧики - жОлтые, а девАчки - зИленые. Они очень добрые, приносят нам ЩАСТЬЕ, а их давят злые дядьки свАими машЫнами и МАЦАЦЫКЛАМИ. Ежикам больно-больно и они от этого умирают. А их мамы и бабушки плачЮт. И мы с Витькой их жалеем и тоже плачИм.
ДядИнька милиционер, пАлАжите, пожалУСта, на дАрогу такой кирпичЬ, чтоП дядьки не ездили и ежиков не давили. Витька слышал, что у вас такой есть. ИЩЁ лучше, как Витька тоже гАвАрит, - прАройте под дорогой норки, чтоП им легче было туда-сюда гулять.
Если вы, дядИнька, очень сильнА заняты и не можете это Зделать, то передайте, пожалуйста, мое письмо другому дядИньке милиционеру, который сможет. Только сделайте это АбИзательно, а то ёжикам ЩАСТЬЯ не будет и вам тоже без него будИт больно плохо. И письмо мое не выкидывайте, я вас очень прАшу. ДядИнька, будьте добреньким, пАжалейте ёжиков! Зделайте, пАжалУСта!".
Под письмом даже стояла подпись - "Оля".
Майор хмыкнул, косо посмотрел на радостно утирающего сопли Панасюка, зло смял листок всей пятерней и брезгливо швырнул его в мусорную корзину, стоящую у двери. Не успел бумажный комочек удариться о стенку корзины, а Петренко открыть рот для сольного исполнения арии возмущенного начальника, как его пронзила острая боль в заду, затем в паху, а потом и в области желудка.
- Ой, бл@! - только и сумел он пискнуть фальцетом, закусив до крови нижнюю губу. - Ой, бл@! Ой! Больно-то как!
Дикая боль нарастающими толчками гнула, выворачивала и ломала упитанное тело милицейского начальника. От испуга и неожиданности он даже испортил воздух, причем так едко, что тревожно заморгал светодиод на новейшем датчике противопожарной сигнализации. В какой-то момент Петренко даже подумал, что он умирает, заметив сквозь слезы, что и Панасюк тоже плачет. Но тот при этом, еще и приговаривал:
- Фу,бл@! Фу, бл@! Отпустило, кажись.Фу-у-у, бл@-я!
Какой нах отпустило! Ой! Ай! Уй! Умир-рррр-а-а-а-а-ю-ю-ю-ю!!!
Лишь через некоторое время, сквозь шум и вату в ушах до него стал доходить голос капитана: "Пись.Пись.Письмо.Легче. Станет.Достаньте.Сами.Только сами! Ежики.Брат.Что-то делать. Надо!".
Как в тумане он увидел маячившую перед собой черную мусорную корзину, а в ней небольшое расплывчатое светлое пятнышко. Из-за корзины торчала говорящая еще что-то рожа Панасюка. Даже не понимая, что делает, он машинально схватил листок и жгучая боль, внезапно свернувшись, уползла ужом в какую-то свою щелку, оставив снаружи, только маленький, слегка вибрирующий, хвостик. Словно напоминание о том, что она рядом. А вернуться - секундное дело!
- Не, ну чё такое? Что это было? Панасю-ю-юк, с-у-у-ука!!! Ты чё, бл@, г@ндон такой творишь?! - звонко стуча зубами о края заботливо поданного подчиненным стакана, в промежутках между глотками, просипел майор.
(продолжение-в комментах)